Можно ли любить все человечество?

Что нас определяет? Пол, гендер, этнос, национальность? А может быть, профессия? Или семейное положение? Возможно ли, что мы — гораздо больше, чем все ярлыки и штампы? И есть ли те, кому достаточно просто считать себя человеком?

Когда вы последний раз задумывались о том, что принадлежите к человеческому виду? Для многих этот аспект нашей идентичности — далеко не самый главный. Мы чаще думаем о себе как о человеке определенного пола, народности, национальности, этноса, религии. Видим себя консерватором или либералом, «собачником» или «кошатником», мужем или женой, коротышкой или дылдой.

Мы не просто относим себя к этим группам и осознаем собственную ценность именно в приложении к ним. Мы также чувствуем себя увереннее с теми, кто принадлежит к нашему кругу, списывая со счетов всех тех, кто находится за пределами четко очерченной линии.

Но есть люди, и их, к сожалению, меньшинство, для которых не так уж важно относить себя к какой-то определенной группе. И хотя мы так устроены, что не можем быть везде одновременно или любить всех одинаково, некоторые больше чувствуют свое родство со всем миром, чем с каким-то жестко ограниченным кругом людей.

Можно вспомнить, например, тех, кто рисковал своей жизнью и жизнями близких, спасая евреев от отправки в концлагеря во времена Холокоста. Или кто в годы блокады Ленинграда отдавал последний кусок хлеба чужому ребенку. Для них человечество было одной большой семьей.

Что же это за чувство родства со всеми живущими в мире людьми? Почему одни ощущают его, а другие нет?

Психологи Сэм МакФарланд, Мэтью Веб и Дерек Браун когда-то создали тест. Он помогал определить, воспринимает ли человек себя как часть огромной общности людей на Земле, или скорее относит к узкой прослойке и заботится исключительно о ее благополучии.

Соотносить себя со всем человечеством означало любить людей, верить в них и находить с ними общее, независимо от групповой принадлежности.

Этот тест, помимо прочего, позволил ответить на несколько важных вопросов и понять, чем отличаются те, кто тревожится о благополучии мира.

Доброта от природы или воспитание? 

Мы можем считать себя сострадательными и добрыми. Но не знаем, относится ли это к любому человеку или лишь к ограниченной группе людей одной с нами национальности, пола и т.д.

Возможно, вы щедры и самоотверженны среди своих, но как поведете себя среди людей, чьи взгляды, интересы, вкусы или, скажем, цвет кожи отличаются?

Исследователи утверждают: те, кто живет в странах с культурой коллективизма, скорее готовы жертвовать собой ради членов своей группы и не будут помогать остальным. А жители стран с культурой индивидуализма более способны помогать тем, кто не относится к их группе.

Еще ученые обнаружили, что люди, считавшие себя в первую очередь частью огромного человеческого сообщества, чаще волновались о глобальных проблемах, таких как голод, изменения климата, дискриминация, войны.

Хорошие или просто нервные? 

Неудивительно, что такие люди более открыты для экспериментов и скорее решаются на новый опыт. Но, с другой стороны, они склонны к тревожным расстройствам, депрессиям и стрессам.

В отличие от тех, кому есть дело только до своего узкого круга, «представители человечества» тревожатся обо всем на свете, боятся темноты и высоты и даже плохой погоды. Что, впрочем, вполне объяснимо, ведь если мы беспокоимся о мелочах, то скорее всего нас будут волновать и глобальные проблемы. Просто потому, что мы ни к чему не остаемся безразличными, нам важно все.

Такие люди — как открытый нерв, слишком многое причиняет боль. Им невыносимо знать, что где-то голодают дети, кто-то умирает от болезней в отсутствие лекарств, что в мире есть войны и стихийные бедствия, уносящие тысячи жизней.

Если вы — тревожный человек, скорее всего, вас будет беспокоить несправедливость и в общемировом масштабе.

Мы все — одной крови 

Те, кто спасал евреев в Холокост, считали, что любая жизнь имеет значение. Такое же, как и их собственная.

Одни беспокоятся о благоденствии своей группы, братства, касты. Другие в то же время думают, что одинаково ценны жизни и «своих», и «чужих». Мы хорошо видим различия между двумя этими типами людей сейчас, когда все так или иначе реагируют на ситуацию в мире.

Сегодня, вчера и всегда этот вопрос актуален, и мы в России можем спросить себя — чьи жизни стоят больше? Тех, кого мы считаем русскими, или кого высокомерно выталкиваем за рамки этого определения?

Более того, смешивая понятия «русский» и «гражданин России» (многонационального государства), мы выдвигаем вредный, опасный и исторически неверный лозунг «Россия для русских». И считаем это патриотизмом, тогда как настоящий патриотизм — знать и любить лучшее у себя и учиться хорошему других.

Так чья жизнь важнее — нищего из криминального района или богатого и благополучного бизнесмена? Кто ценнее для общества с точки зрения экономики и политики?

И что, если вместо того, чтобы сравнивать ценность бизнесмена и нищего, нам предложат выбрать между жизнью, например, своего брата или незнакомца? Кажется, что даже самые ярые гуманисты выбрали бы жизни тех, кто им близок.

Мы можем забыть о рамках социальных групп, но когда доходит до дела, выбираем тех, кто ближе и роднее. В большинстве своем люди так устроены — мы социальные существа, нам нужно объединяться с себе подобными.

Человечность — это роскошь 

Казалось бы, любовь ко всему живому можно объяснить счастливым детством в кругу заботливых родственников. Когда родители защищают, а не осуждают, и мир наполнен добротой. Воспитанные таким образом меньше боятся как людей в целом, так и тех, кто отличается от них самих.

Этот предположение привело к предположению, что гуманность — всего лишь атрибут роскошной жизни, который человек может позволить себе только тогда, когда его собственные основные физические и психологические потребности удовлетворены.

Другими словами, это привилегия тех, у кого есть время и ресурсы тревожиться о глобальном благосостоянии человечества.

Но здесь мы снова возвращаемся к примерам из истории, когда люди, рискуя жизнью, спасали классовых врагов и врагов государства, прятали в подвалах обреченных на смерть изгоев. Или, лишившись дома из-за наводнения, пожара или землетрясения, делились последним с незнакомцами.

Так как себя определять? Кто вы? Только лишь отец, муж, профессионал, русский, демократ… А может — Человек с огромным миром, спрятанным внутри. И в таком случае вам будет проще полюбить людей, а не категории, группы и ярлыки.

Источник