Вездесущая Шапоклячка

Заместитель директора Марианна Альбертовна ушла в отпуск. Все глубоко вздохнули и легко выдохнули. Молодой преподаватель английского Порошков даже подпрыгнул и, сжав правый кулак, выпалил: «Йес!» «Да!» – эхом отозвался весь коллектив.

  Зама не любил никто. А за что? Желчная
незамужняя женщина. Интернат лихорадило, когда она начинала наводить порядок.
Доставалось всем. Воспитателей трясло, когда она переступала порог жилых
корпусов. Столовая вставала на уши, если Кислова была ответственной дежурной.
Учителя боялись показывать ей конспекты уроков, заранее зная, что она отыщет в
них кучу недостатков и заставит все переделать. 
Ее не хотели поздравлять с днем рождения, она могла счесть это за
издевательство. Прожитые 38 лет давили на неё очень сильно. Казалось, что она
кряхтит под их грузом, вот-вот закричит что-нибудь отчаянное и обоссытся
кипятком. Шансов выйти замуж оставалось у девы все меньше.

  И она мстила за свое одиночество всем мужчинам. Особенно неженатым. Холостой преподаватель физкультуры Ананьев страдал сильнее всех. Она посещала его уроки почти еженедельно и постоянно делала замечания. Зам совала свой острый нос даже в плотницкую, в вотчину дяди Коли. Такое происходило в отсутствие директора Потапова, когда она исполняла его обязанности. Она заходила к плотнику и требовала от него, чтобы он приносил ей ежедневный план своей работы. Хамоватый старик посылал Кислову на … и позже жаловался Потапову. Тот выслушивал жалобы рабочего и спускал все на тормозах – обещал разобраться, а в ответ на жалобы своей заместительши говорил, что увольнять Николая Яковлевича нельзя, так как на такую маленькую зарплату хорошего специалиста не найдешь. Сам извинялся за невоспитанного трудягу и заклинал, что тот её отныне посылать никуда не будет. Дама успокаивалась, хотя знала наверняка, что все равно старый хам будет ее отправлять на этот самый *уй …

  Интернатские дети ненавидели Марианну
по-своему. Они прозвали ее Шапокляком. Как только она входила на этаж спального
помещения, раздавался шипящий возглас: «Атас! Шапокляк!», и в игровых комнатах
специально включали мультик про Чебурашку и крокодила Гену. Такое отношение
детей приводило заместительшу в бешенство. Она велела группам старшеклассников
идти на повторную самоподготовку, несмотря на то, что по распорядку дня было
личное время.

  И вот вредная администраторша свалила в
отпуск, почти на целых два месяца, на пятьдесят четыре дня. В есть её ухода
была организована дискотека. Танцевали все. Июньская ночь была приветлива и
ласкова. Потапов поручил танцы физруку, а сам уехал домой. Дискач закончился в
полночь. Все были обалденно счастливы. Никто не стоял над душой. Злобной
Марианны не было.

  Следующие дни были одухотворенными и
веселыми. Ходили на речку купаться и загорать. Охотно работали на грядках
подсобного хозяйства. Воспитатели шли на смену с улыбкой и вдохновением.
Воспитанники забыли мультик-дразнилку. Было здорово! И, как ни странно, не
случалось ни единого ЧП. Все шло как по маслу. Все воспрянули духом. Появилось
стремление жить и трудиться.

    Руководитель задумался. Он, наконец, понял,
почему изменилась атмосфера в его учебно-воспитательном заведении. Он решил
проверить свое предположение. Он стал вызывать сотрудников в кабинет и
откровенно спрашивать, есть ли какие положительные сдвиги в жизни
школы-интерната за последние дни, и если есть, то в чем причина таких
изменений. Все кивали, да – есть, изменилось к лучшему. А на вопрос о причине
отвечали одинаково: «Вы сами знаете, Александр Сергеевич». И только специалист
молотка и стамески, только дядя Коля, ответил честно: «А то ты не знаешь,
Сергеич. Шапоклячка во всем виновата, она всем нормального житья не дает. Её
или просватывать надо, или выгонять отсюда к *уям собачьим, я так кумекаю».

  Теперь все ждут возвращение Кисловой из отпуска. Надеются, что руководитель попросит её перевестись в среднюю школу. Там как раз место завуча освободилось. Может быть, и вправду, расстанемся с этой вездесущей и вредной Шапоклячкой.

Источник