Все о психологии и отношениях

«Устали не от карантина, а от самих себя». Игумен Нектарий (Морозов) — о том, как скорбь превратить в радость

2

Любое испытание — это возможность стать совершеннее и приблизиться к Богу

Игумен Нектарий (Морозов)

2 июня, 2020

«В лицо моей маме вцепилась афганская борзая соседки. Мама пришла домой вся в крови, со щекой, практически насквозь прокушенной собачьими клыками, но не плакала». Игумен Нектарий (Морозов) рассказывает, что его мама учила его менять отношение к ситуации, если невозможно было изменить ее саму. А еще повторяла: «Чем хуже, тем лучше». Как этот лайфхак помог ему справиться с жизненными испытаниями и чем он поможет нам сейчас, во время эпидемии — в материале «Правмира».

Общее настроение, которое характерно для большинства из нас в период пандемии — это усталость. Еще бы… Вот уже больше двух месяцев совершенно не нормальной жизни, отличной от той, к которой мы привыкли. Привыкли настолько, что и представить себе не могли, что может быть какая-то другая. Или, точнее, что она может быть другой.

Вместо уроков в школе и лекций в университете — учеба онлайн. Вместо прогулки по залитому весенним солнцем городу — четыре стены, график, по которому выдаются пропуска, штрафы, квитанции. Вместо того, чтобы думать, что надеть, выходя все же на улицу — в магазин, на почту, к врачу — постоянно держать в памяти: «Маска… Перчатки… Антисептик». Вместо рассказа о том, как все хорошо и насколько будет лучше, с экрана — сводки с данными о новых заболевших, выздоровевших, скончавшихся. Вместо похода в храм — трансляция богослужения через интернет…

Ряд этот, кажется, можно продолжать до бесконечности. В целом его составляющие схожи, но, наверное, у каждого к числу всем известного прибавится и что-то сугубо личное, свое.

Жизнь стала другой. Надолго ли? Скоро все вернется к прежнему положению или нет? Или это навсегда? Но ведь этого не может быть! Или может?.. Вакцину скоро изобретут, все будет хорошо: сколько институтов по всему миру заняты сейчас ее разработкой! Нет, не появится вакцина: против постоянно мутирующего COVID-19 она бессильна, да и разве есть вакцины от других подобных вирусов и коронавирусов в том числе? Нет? Ну и живем же мы как-то без них?

«Мы все на одной надтреснутой льдине, которую несет в океан»

Как хочется, чтобы скорее сняли ограничения, чтобы можно было, как прежде, работать, гулять по полным людей улицам, сидеть в кафе с чашкой кофе и ноутбуком, бегать по дорожке в парке, выходить из дому не только с собакой или за хлебом, не думать больше о QR-кодах и штрафах, мытье рук и социальной дистанции! Но вдруг их снимают слишком рано? Вдруг нас накроет вторая волна, и наша радостная неосторожность обойдется слишком дорого нам самим или нашим близким?

«Устали не от карантина, а от самих себя». Игумен Нектарий (Морозов) — о том, как скорбь превратить в радость

«Мы заболели, но никто из прихожан не заразился в храме». Священники — об уроках эпидемии и том, как изменится Церковь

Подробнее

Невозможно больше жить без храма, без Таинств, без причащения Святых Христовых Таин! Но сколько людей заразилось за эти недели именно в храмах, сколько священников, монахов оказалось в ковид-центрах, в реанимации, на ИВЛ, сколько отошло в мир иной? А сколько прихожан?.. И как же нам быть?..

От бесконечного множества вопросов буквально разрывается голова, а вместе с ней — и сердце. И нет на них ответов — четких, внятных. Тех, что могут удовлетворить и, как следствие, успокоить.

А карантин продолжается. И усталость продолжает нарастать. Вот лишь некоторые «отзвуки» ее из комментариев под постом в фейсбуке.

«Большое количество информации, мир меняется на глазах. Ты просто понимаешь, что существовать в прежних реалиях невозможно. Я больше не могу смотреть старые фильмы, например, “Иронию судьбы”, такое впечатление, будто это твои омертвевшие клетки. Ты больше не контролируешь свою жизнь, как раньше».

«Страх неопределенности, сложно планировать что-нибудь. Страх за близких. Разочарование в управленцах. Плюс ко всему — в храм нельзя. В такой ситуации как никогда хочется услышать «Мир всем» и «миром помолиться». И к Причастию пора бы… Какой-то морок, и продвигаемся на ощупь, и неизвестно, куда выйдем, а идти надо…»

«Усталость от всеобщего хаоса, лжи, лицемерия, непродуманности и непоследовательности действий. Это во много раз увеличивает стресс, и стресс этот длится уже два месяца. А если учесть, что я как врач в эпицентре событий и мы еще в феврале посещали китайских туристов в гостиницах, то и все три. Очень тяжело переносится».

«Во всей этой ситуации начинаешь видеть свою слабость по-новому. Хочешь что-то делать, а не знаешь, зачем. Конечно, это все преодолевается, все в жизни по большей части преодолевается — когда силы есть. Но вот силы из-за этой неопределенности сильно гаснут».

«Усталость от того, что многим людям вокруг тревожно и нет возможности практически ничем эту тревогу облегчить. Мы все на одной надтреснутой льдине, которую несет в океан. И моя дочь, и моя мама, которая каждый день по телефону говорит, что заболеет ковидом, хотя сидит дома. И врач-офтальмолог, на которого надели противочумной костюм и бросили бороться с вирусом. И курьеры доставки, которые гоняют мяч прямо на пешеходной улице. И парикмахер салона «Афрокосички» — единственной открытой двери рядом с чьими-то запертыми. Никто ничего не знает больше об этом мире. Мы научимся, конечно, так жить, но пока это требует сил и ежедневно вытягивает их».

«Усталость от себя во всей этой ситуации…»

Последнее — кажется, самое точное и самое общее: мы и правда куда больше устаем не от ситуации даже как таковой, а от себя в ней.

И значит, нужно все-таки что-то с собою делать, ведь иначе эта усталость просто погребет, похоронит нас под своей невыносимой тяжестью. 

Детство было хорошим, но я постоянно болел

Каждый ищет какие-то свои, личные ответы. Могу поделиться лишь тем, что нашел сам. Скажу однозначно: устал я от многого, но только не от бездеятельности. Мне как настоятелю, священнику, пишущему человеку эта пора принесла столько новых забот и попечений, что о переизбытке свободного времени говорить не приходится точно. 

Пожалуй, они, эти заботы, и утомляют сейчас больше всего. И то, чем они рождены: невозможностью жить церковной жизнью так же, как до карантина — так же свободно служить, общаться с людьми, не думая при этом, не заразишь ли ты кого-то из них бессимптомно переносимым ковидом и не заразит ли кто-то точно так же тебя.

«Устали не от карантина, а от самих себя». Игумен Нектарий (Морозов) — о том, как скорбь превратить в радость

«Мы просыпаемся с надеждой, что все было кошмарным сном». Игумен Нектарий (Морозов) — об уроках пандемии

Подробнее

И, конечно, мысли о том же, о чем так или иначе думают все — как изменится наша жизнь в дальнейшем и как с учетом этих изменений правильно выстроить жизнь прихода, свою собственную, а главное — как не подвести всех так или иначе зависящих от меня людей. И вот, пытаясь понять, как справиться со всем этим, чтобы не чувствовать себя день за днем лилипутом с горой на плечах, я… вспоминаю детство.

Оно было хорошим, правда. Но вот беда: я постоянно болел. Родился совсем слабым, в раннем детстве чуть не умер. Немного времени спустя случилась легкая аллергия, от которой мне дали обычный супрастин, и уже на него — парадоксальная реакция, отек Квинке, меня едва спасли. Потом какая-то опухоль на лице, бесконечные консультации и тяжелая операция в неполные три года. Вскоре после этого — туберкулез. А затем тяжелейшая астма. 

И дальше примерно в том же духе: постоянные аллергии, проблемы с сосудами, которые заставили врачей подозревать, нет ли у меня опухоли головного мозга, в юношеском возрасте — панкреатит, к 17 годам — порок сердца, чуть позднее язва. И на протяжении всего периода от рождения до совершеннолетия бесконечные травмы, болячки и болезни. 

Я, когда рассказываю сейчас об этом, не перестаю удивляться: словно и не со мной все это было! Но и правда — не со мной. Все это было… с моей мамой, которая меня растила одна: все это легло на ее плечи, причем так, что я каким-то чудом даже и не замечал того, что со мной происходило, тяготясь разве что слишком частым посещением различных лечебных учреждений или пребыванием в них.

Мама учила: «Чем хуже, тем лучше»

Мама — маленькая и хрупкая, список ее болячек никак не уступает моему, жизнь была у нее всегда крайне непростой, начиная с того момента, как моего дедушку, а ее папу, в 1948 году арестовали, и она росла дальше дочерью врага народа. Как она справлялась со всем тем, что выпадало на нашу с ней совместную долю — так, что я заподозрить даже не мог, что у нас что-то в жизни неблагополучно — сложно сказать. Я не помню, чтобы она когда-либо унывала, сидела сложа руки и тем более плакала. 

Как-то раз ей в лицо (именно так!) вцепилась принадлежавшая нашей соседке афганская борзая. Мама пришла домой вся в крови, со щекой, практически насквозь прокушенной собачьими клыками, и… достаточно раздраженная. Она и от боли не плакала.

Так вот, к чему я об этом говорю. Все мое детство я слышал от мамы в разных трудных ситуациях примерно одно и то же:

— Если ты не можешь изменить обстоятельства, то измени свое отношение к ним! И, когда особенно трудно, то знай: чем хуже, тем лучше.

Последние слова не были ни цитированием председателя Мао, ни отсылкой к Ницше с его «то, что нас не убивает, делает сильнее», они просто являлись результатом опыта и ее собственной самостоятельной находкой. Я не могу сказать, что следовал этому совету всегда, но, когда следовал, то неизменно убеждался в его действенности. И постепенно мамин способ преодоления трудностей и выхода из тупиков стал также и моим. 

А спустя уже годы я наткнулся на очень схожую мысль у преподобного Антония Великого — мысль, которая помогла мне окончательно понять, что мамин лайфхак носит безусловный и универсальный характер. Не поручусь за абсолютную точность цитаты, но смысл слов преподобного был таков: «Пусть то, что является для тебя источником скорби, превратится в источник радости».

«Устали не от карантина, а от самих себя». Игумен Нектарий (Морозов) — о том, как скорбь превратить в радость

Мы в длинном темном туннеле, и неизвестно, когда он кончится. Ответ — в смиренном наклоне Ее головы

Подробнее

Я помню, что в тот момент, когда прочел этот отрывок, пережил что-то, что обычно называют «озарением». Я понял — как это может быть и что для этого необходимо. Лишь одно — искание прежде всего Царствия Небесного. И тогда смерть из трагедии превращается в приобретение (см.: Фил. 1, 21). Болезнь из беды — в драгоценный дар. Нищета — в богатство. Ведь все то, что ставит нас в состояние испытуемых, боримых, угнетаемых и притесняемых, все, что требует от нас либо труда, либо безропотного принятия — это возможность. Возможность пройти этот очередной жизненный экзамен и стать сильнее, совершеннее, перерасти самого себя, а главное — приблизиться к Тому, от Чьей руки мы смиренно и эту горькую чашу приняли.

И скажу со всей определенностью: каждый раз, когда я встречал очередную скорбь с таким расположением, я очень быстро забывал, что это именно скорбь, и не просто утешался, но и чувствовал радость — в тех обстоятельствах, когда это казалось совершенно невозможным. А каждый раз, когда это расположение утрачивал и забывал про «мамин способ», вкушал горечь не просто в полной мере, но и сверх нее.

И сейчас я уверен: чтобы усталость от происходящего не разрушала меня, мне нужно день за днем выяснять, определять, открывать для себя: чему Господь с помощью этого периода и этих обстоятельств хочет меня научить, что Он хочет мне дать, что сказать и что показать. Потому что это точно так — ради всего этого и даже ради еще большего — послал мне Господь это испытание. И не мне, разумеется, только, но всем, кто готов отнестись к нему именно так.

Нам нужны внимательность, зоркость и, конечно, время, чтобы успеть разобраться, в чем лично для нас заключаются «дары коронавируса». И, раз так (а это правда так!), то можно не тяготиться тем, что все так изменилось в нашей жизни и изменения эти так затянулись. Можно не уставать и быть благодарным.

Источник

Комментарии закрыты, но трэкбэки и Pingbacks открыты.